Акай Муртазаев: «Реформы и реформаторы приходят и уходят, а наука остается»

Научное сообщество России отмечает 8 февраля свой профессиональный праздник – День российской науки, который был учрежден Указом Президента РФ в 1999 году. О состоянии и проблемах дагестанской науки сегодня корреспонденту РИА «Дагестан» рассказал член-корреспондент РАН, директор Института физики Дагестанского научного центра Акай Муртазаев.

- Акай Курбанович, дайте, пожалуйста, оценку состоянию дагестанской науки сегодня. С какими проблемами она сталкивается?

- Дагестанская наука, как и вся российская наука, находится в довольно сложном состоянии. С одной стороны, в связи передачей Институтов РАН в Федеральное агентство научных организаций (ФАНО) сильно возросла бюрократическая нагрузка, а с другой – намеченная реструктуризация институтов и уменьшение финансирования не способствуют улучшению работы Институтов и ученых. Что касается проблем, в первую очередь это череда нескончаемых и непродуманных реформ. Конечно, играет большую роль и отсутствие должного финансирования. Видимо, в ближайшие годы ситуация будет еще хуже, так как уже на 2015 год объем финансирования уменьшился на 10%.

- Сколько человек в Дагестане сегодня могут назвать День науки своим праздником? Насколько этот показатель изменился за последние годы?

- Это зависит от того, как и кого считать. Если брать только институты РАН, то примерно 1000 человек. Из них, если только научных сотрудников, то около 500 человек. Если брать шире и включать сюда и преподавателей вузов, то, наверное, 10 тысяч наберется. Эти цифры последние 5 лет практически не меняются.

- Раньше наша наука была одной из самых передовых в мире. Что происходит теперь: мы теряем потенциал, сохраняем его или все-таки развиваем?

- Мне кажется, что после резкого падения уровня науки в нашей стране после развала СССР мы держимся примерно на одном уровне. Тот уровень, который мы имеем в данный момент, соответствует уровню финансирования российской науки. Например, бюджет всех Институтов РАН на 2015 год составляет 108 млрд рублей. Это менее чем 2 млрд долларов. А это бюджет захудалого американского университета. Представьте, что основную конкурентоспособную научную продукцию страны дают Институты РАН, это доля составляет примерно 55-60%. При этом из всех расходов на гражданскую науку бюджет Институтов РАН составляет всего15-17%. Можно ли говорить при таком финансировании о серьезном развитии? А тут еще этот кризис…

- В нашей республике есть примеры взаимодействия науки и власти? Сотрудничают ли институты с бизнесом?

– Конечно, государство и наука взаимодействуют. Вопрос в другом, насколько эффективно это взаимодействие. Институты ДНЦ РАН, разумеется, тоже взаимодействуют с республиканскими властями. Примеров весьма полезного взаимодействия довольно много. Например, совместное финансирование научных проектов Правительством Дагестана и Российским фондом фундаментальных исследований в интересах республики. К сожалению, этот проект закончился в 2014 году, и будет продолжен или нет, мы не знаем. Эффективно взаимодействуют с республиканскими структурами целый ряд Институтов ДНЦ РАН. Среди них в первую очередь отмечу Институт языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы, Институт истории, археологии этнографии, Институт социально-экономических исследований, Центр этнополитических исследований и другие.

Конечно, каждый ученый заинтересован, чтобы его разработки внедрялись в жизнь. Ему хочется видеть плоды своих трудов. Но сами ученые внедрением своих разработок практически не занимаются, так как их основная работа – это исследования. Внедрениями должны заниматься другие люди и структуры. Зададимся вопросом, что такое дагестанский бизнес? В основном это здесь купил, там продал. Им наука и научные разработки не нужны. Поэтому дагестанская экономика не отзывчива к новшествам. Как следствие этого – внедрений мало и происходит это с большим трудом.

- До недавних пор существовала проблема «утечки мозгов». Существует ли она сейчас?

- Проблема «утечки мозгов» существует. Где-то она носит катастрофический характер, например, в крупных институтах и вузах в центральной части России. А где-то ее практически нет, например, на периферии, в том числе и в Дагестане. От нас уезжают не так много. Но в последние годы наблюдается другая тенденция. Уезжают, поработают 1-3 года, возвращаются. Через некоторое время опять уезжают и т.д.

- Академия наук занимается отбором талантливых людей? Каков портрет молодого ученого?

- Академические Институты всегда имели свою аспирантуру и отбор молодых талантливых людей шел через аспирантуру. Каждый Институт набирал людей по профильным направлениям и специальностям. Конечно, набор всегда был на конкурсной основе. Поступающие, как правило, выпускники наших республиканских вузов. Но в последние годы ситуация резко изменилась. После принятия нового федерального закона, в соответствии с которым аспирантура признается очередным уровнем образования (после бакалавриата и магистратуры), ситуация резко ухудшилась. Многие небольшие институты могут полностью потерять аспирантуру из-за безумного количества формальных требований к институтам для получения лицензии и прохождения аккредитации. В соответствии с этим законом аспирант не обязан писать диссертацию, а должен просто проучиться. Чтобы хотя бы один аспирант прошел обучение в институте, необходимо создать условия, которые имеют учебные заведения. Например, столовую, медпункт, учебные аудитории, общежития и т.д. Не говоря уже о других формальностях. В академических учреждениях эти вопросы решались по-другому.

Если говорить о портрете молодого ученого, мне кажется, что современные молодые ученые существенно лучше продвинуты в области информационных и компьютерных технологий, но значительно слабее в фундаментальных знаниях.

- Сейчас в ученых «числятся» все, кто защитил диссертации. Это правильно? Ходят слухи, что диссертации пишут за деньги другие люди, что научные степени получают не ученые, а чиновники от науки для большей авторитетности, для получения новой должности и т. д. Насколько такие слухи соответствуют реальности? Оправдывает ли себя современная система подготовки и оценки ученых? Как она может меняться?

- Это сложный, большой и многоплановый вопрос. Вспомним, как все было устроено в СССР. Система была тщательно продумана, выстроена и работала без сбоев. Купить или переписать диссертацию было практически невозможно. Высшая аттестационная комиссия (ВАК СССР) была независимой структурой, которая подчинялась председателю Совета министров СССР. ВАК возглавлял один из авторитетнейших академиков. А что сегодня? ВАК теперь структура Минобрнауки, что недопустимо категорически. ВАК должна быть независимой структурой! А что происходит со структурами, которые подчиняются Минобрнауки, мы видим на примере всех образовательных структур – от школ до вузов. Непрерывный реформаторский зуд привел к почти полному разрушению лучшей в мире системы образования и подготовки научных и научно-педагогических кадров. То, что предложено взамен, в том числе по советам понаехавших в Россию советников из-за океана, качественно хуже того, что у нас было!

Отсюда как следствие – резкое уменьшение требований к диссертациям, диссертантам и диссертационным советам. До недавнего времени диссертационный совет можно было открыть в любом «колхозе». Естественно, пошел вал пустых, купленных и скопированных диссертаций. Особенно много такого рода работ в областях, где сложно провести верификацию научных результатов. Все, кто хотел иметь степень, защищали диссертацию по педагогике, социологии, политологии, экономике, юриспруденции и другим общественным и гуманитарным наукам. Были и есть пустые диссертации и по естественным наукам, но их существенно меньше.

Теперь самое страшное в том, что те, кто зашил эти «пустые» диссертации, сами сидят в советах и, часто не имея представления о предмете, решают, кто будет следующим «ученым». Это привело к тому, что в обществе сильно упал престиж ученого. К счастью, когда имеешь дело с такого рода «учеными», есть возможность выяснить, что за ученый стоит перед тобой. Надо просто посмотреть в мировых базах данных, что собой представляет этот ученый. По естественным наукам это легко сделать, по общественным и гуманитарным – посложнее, но тоже можно.

К сожалению, не способствуют улучшению системы подготовки кадров и изменившиеся требования к аспирантуре. Как я говорил, по новым федеральным законам аспирантура – это очередная ступень образования. По ее окончании подготовка и защита диссертации не требуется. Особенно болезненно это новшество принято в институтах РАН, так как для них это был основной источник подготовки высококвалифицированных кадров.

- Расскажите о планах дагестанских ученых в наступившем году. Ваши пожелания коллегам в профессиональный праздник.

- Планы научных исследований утверждены государством и ученые по ним работают. А вот как будет происходить реструктуризация институтов РАН и с какой скоростью, от этого зависит многое. Это может повлиять и на организационную структуру институтов, и на их работу.

Своим коллегам хочу пожелать творческих успехов и здоровья. Не падать духом! Реформы и реформаторы приходят и уходят, а наука остается!