Почему Дагестан остается экономически слабо развитым регионом России? На этот вопрос есть много ответов, как говорится, на любой вкус. Мы же предложим еще один: дело в том, что у нас половина женщин, то есть четверть всех взрослых трудоспособных людей, не работают. Иногда не работают потому, что вообще нет работы, А иногда потому, что работа на общественных производствах не одобряется общественной моралью. Если в любом обществе вдруг четвертая часть трудоспособных граждан перестанет работать, то ВВП и уровень доходов уменьшится примерно на такую же величину. Дагестан отстает от других регионов России по уровню жизни и ВВП на душу населения как раз на сопоставимую величину…

Вот по этой ссылке находятся самые свежие данные по занятости населения республики Дагестан по состоянию на январь-август 2017 года. По подсчетам статистики, в Дагестане примерно 1,2 млн. граждан трудоспособного возраста. Из них работают на предприятиях и в бюджетной сфере менее 300 тысяч. Государство считает что еще 900 тысяч работают в малом бизнесе, кормятся с приусадебного участка или вообще не имеют доходов.

Самой сложной проблемой рынка труда в Дагестане по-прежнему остается занятость для женщин, особенно в сельской местности. Мужчины, даже если работы нет, могут уехать на заработки. А вот женщины на месте находят работу с трудом. Старшие люди помнят, что в советские времена в Дагестане в крупных селениях создавались консервные заводы, предприятия народных промыслов, цеха по производству джурабов, заготовительные предприятия, в которых активно привлекался труд женщин-домохозяек. Какой была экономическая эффективность этих предприятий? Скорее всего невысокой, может даже – отрицательной. Зато они выполняли важную социальную функцию, – поддерживали семьи в горных селениях, давали работу женщинам-домохозяйкам. Причем делали это позволяя сохранять достоинство, выплатой честной зарплаты за честный труд, а не путем «покупки» пенсии по инвалидности… Но сегодня все это осталось в прошлом. Из-за низкой рентабельности эти цеха и предприятия давно и повсеместно закрылись.

Что нам говорит статистика? Сегодня в Дагестане человек в экономике работает 1,3 млн. человек. Еще примерно 150 тыс.чел. – это безработные по методологии МОТ – то есть люди, которые не работают, но активно ищут работу и если найдут, то готовы приступить к ней немедленно. Также в Дагестане около 750 тысяч человек «экономически неактивного» населения, то есть граждан, которые не работают и не ищут работу. Из этого числа более 500 тысяч – женщины. Иными словами, в Дагестане сегодня почти миллион человек, которые не имеют работы, а большинство из которых и не стремится получить эту работу. Основная часть от миллиона не имеющих работы, – женщины.

Образно говоря, занятость в Дагестане – это как бы человек, стоящий на одной ноге: в некоторых районах мужчины работают, а женщины, хотят они или нет, но не имеют возможности для самореализации. При такой структуре занятости не удивительно, что кризис не затронул занятости в республике: все занятые рабочие места и так сведены до минимально-необходимого числа. Меньше одного работающего в семье быть не может!

Женщины в Дагестане и в советские времена не особо стремились работать в экономике. Как правило, женщина выбирала роль домохозяйки, особенно в сельской местности. И советское государство само приближало работу к женщине, создавая «чулочные цеха» или консервные мини-заводы.

Кстати говоря, и с работающим населением не все просто. Государству в настоящее время известно достоверно о 300 тысячах работающих в основном в бюджетной сфере. А все остальные числятся работающими в частной сфере и работают ли они, сколько и как работают – государство не знает. Из этих 300 тысяч 111 тысяч – работники сферы образования, в которой преобладают женщины, а труд в основном плохо оплачивается. Зачастую работа учительницы – скорее приработок к основному доходу семьи, чем серьезная часть этого дохода.

 Что означают цифры статистики? Открывают ли они нам реальности становящегося все более консервативным общества, где женщина не ищет экономической самореализации? Это вполне возможно. С другой стороны эти цифры отражают реальность рыночной экономики, когда государство не хочет жертвовать экономической эффективность ради социальной целесообразности. Если предприятие экономически эффективно – обязательно найдется инвестор, которым создаст его и будет поддерживать его развитие. А если нет – то и государство не желает поддерживать экономически заведомо провальный проект.

Таким образом у нас экономическая целесообразность и консервативное общество поддерживают и подталкивают друг друга. «Женщина должна сидеть дома» - это одновременно и требование консерваторов и экономическая реальность. Все равно работы для женщин в сельской местности, в небольших городах типа Южносухокумска нет. И обе тенденции только выигрывают от такого симбиоза. Может, женщина и хотела бы работать, и смогла бы убедить в этом семью и мужа, – но ведь работы все равно нет. Может работа и появилась бы, может инвестор нашелся бы, но кто же рискнет открыть парикмахерскую или кафе с рабочими местами для женщин в консервативном горном селении?

Скорее всего, после окончания нынешнего кризиса государству придется самому заняться вопросами занятости. Ни с экономической, ни с социальной точки зрения не выгодно держать четверть населения за забором экономических возможностей. Да, в какой то мере подобные экономические проекты не могут быть конкурентоспособными. Придется выбирать – или искать экономическую прибыль, или ждать социальную эффективность проекта. Но с другой стороны, добавление к трудовому потенциалу еще полумиллиона пар рабочих рук станет как бы вторым двигателем для экономики Дагестана.