Супьянат Мамаева: «Расул Гамзатов строил мосты между людьми, между сердцами и народами»

Кумыкской поэтессе, редактору кумыкского выпуска литературного журнала «Танг Чолпан» Супьянат Мамаевой было всего 6 лет, когда она в родном селе Костек на 50-летнем юбилее кумыкского поэта Анвара Аджиева впервые увидела Расула Гамзатова: «Тогда я не знала, кто он такой. Я видела делегацию людей, но не представляла, что это народные артисты, народные поэты – какие-то очень знаменитые люди.

Уже когда я стала писать сама, приехала из Хасавюрта на совещание молодых писателей. Нас собрали, смотрим – там Расул Гамзатов. Мы, конечно, уже знали его как великого поэта, очень талантливого человека. А он общался с нами, как с ровесниками. Я помню, он позвал меня из президиума: «Супайнат Мамаева». А я сижу (меня задело – я же Супьянат, а не Супайнат). Потом уже узнала, что он назвал меня так, потому что героиню «Горянки» звали Супайнат. После этого многие стали называть меня Супайнат».

Супьянат Мамаева родилась 13 февраля, а 14 февраля – День влюбленных. Коллектив собрался в ее кабинете отпраздновать день рождения. Она вспоминает, как внезапно зашел Расул Гамзатович и сказал: «Я так торопился к вам, что даже забыл пиджак надеть».

«Он подарил мне свою «Книгу любви», она была подписана на аварском языке. Поздравил, посидел с нами. Когда все разошлись, я подошла к одной аварской поэтессе, попросила перевести. Она сделала мне подстрочный перевод:

«Моих страстных стихов аят, Костека подарок,

Супайнат, как увидел тебя, узнал и понял я,

Почему аварцы переселяются на кумыкские земли,

Причина тому – не земля, а влюбленность в тебя».

Настолько щепетильную тему он так дипломатично преподнес в стихах. Действительно, он был великий поэт и великий дипломат всех времен. Он строил мосты между людьми, между сердцами и народами. Мне кажется, все его творчество – это гимн любви. Этот человек так сильно любил жизнь, людей и все созданное Богом», – говорит поэтесса.

И особенно сильно Расул Гамзатов любил женщин. В адрес Супьянат постоянно звучали комплименты, и в памяти ее сохранилось воспоминание, как Гамзатов пришел в ее кабинет, увидел на стене фотографию обнаженной женщины, укутанной в шаль. Поэт подошел к фотографии, любуясь ею, сказал: «Хороша!» и резко повернулся к сидящей за столом Супьянат: «Но вы лучше!».

«Еще на каком-то мероприятии мы были в буфете, и он, глядя на нас, кумычек, сказал: «У многих губы как зубы, у вас даже зубы как губы». Я помню, одна женщина возразила: «Вы чего все время кумычкам комплименты делаете? Я вот за аварцем была замужем, родила детей аварскому народу». Он повернулся и говорит: «Спасибо за помощь малочисленному аварскому народу», – таким мудрым, интересным, удивительным человеком запомнила его Супьянат. – Я удивляюсь вообще. Мне кажется, горцы очень шумные люди, суровые. А в нем не было этого, он был теплым человеком. И я ни разу не слышала, чтобы он громко говорил. Это удивительно – он как будто напевал слова».

Во времена своего студенчества в Литературном институте им. Горького в Москве Мамаева испытывала невероятную гордость за Дагестан. Из-за того, что у нас есть такой Расул Гамзатов.

Расул Гамзатович был очень внимателен к своим землякам-студентам, которые учились в литинституте. Чтобы они поступили, он звонил – договаривался, поддерживал их: «Из литфонда Дагестана на каждый праздник отправляли нам 25 рублей. Тогда это были большие деньги. Все говорили: «Надо же, как ценят в Дагестане писателей своих». И он интересовался их учебой. Как только приезжал, спрашивал: «Ну как вы? Какие у вас проблемы? Чем вам помочь? Деньги получаете?».

Конечно, не всегда можно было подойти к нему из-за того, что репортеры, как только узнавали, что он у нас, окружали его. Каждый хотел взять интервью или же автограф. Иногда он успокаивал нас: «Ничего, мы все равно в Дагестане встретимся – вместе будем работать».